Библиотека религиозных статей. Библиотека религиозных статей Поместный собор рпц 1917 гг

Православная Церковь находилась в двусмысленном положении: с одной стороны, она продолжала готовиться к созыву Собора, а с другой – понимала, что ее перспективы не ясны и даже сомнительны. В таком положении, с грузом старых нерешенных проблем, Церковь встретила 1917 год. Собор, голоса которого в России не слышали более 200 лет, так и не был созван, Патриарха не избрали, животрепещущие вопросы реформы прихода, духовной школы, организации митрополичьих округов, а также многие другие, оказались отложенными императорским повелением «до лучших времен» .

Придя к власти, Временное Правительство в своем стремлении в максимально короткие сроки построить либерально-демократическое общество, аннулировало все дискриминационные религиозные положения, содержавшиеся в Российском законодательстве. Свержение самодержавия в России повлекло за собой смену всех административных лиц, связанных с прежним режимом. Изменения коснулись и церковной сферы. 14 апреля 1917 года Временное правительство в лице обер-прокурора В.Н. Львова объявило о прекращении зимней сессии Синода и освобождении всех его членов от дальнейшего участия в решении вопросов подлежащих компетенции Синода. Одновременно было издано распоряжение о созыве на летнюю сессию нового состава, в который, кроме архиепископа Финляндского Сергия, не вошел ни один из архиереев дореволюционного Синода. Такие действия правительства вызвали возмущения Преосвященных владык, которые считали, что новый состав образован неканоническим способом. Архиепископа Сергия осуждали за его молчаливое согласие с очевидной несправедливостью. Владыку упрекали в отсутствии солидарности, ссылаясь на то, что он раньше заверял своих собратьев в том, что не будет сотрудничать с новым составом Синода . Неизвестно, чем руководствовался он на тот момент, но большинство историков сходятся на том мнении, согласно которому, архиепископ Сергий считал, что в начавшийся период потрясений для Православной Церкви следует послужить ей всем своим опытом, знаниями и энергией .

20 марта 1917 года Временное Правительство отменило вероисповедные и национальные ограничения, подчеркнув, что «в свободной стране все граждане равны перед законом, и что совесть народа не может мириться с ограничением прав отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения» . Таким образом, правовой статус конфессий в демократической России определяла светская власть, которая заботилась о сохранении свободы вероисповедания. Естественно, такие действия новой власти не могли не вызвать опасения со стороны священноначалия Русской Православной Церкви. Единственной возможностью «обезопасить» Церковь от каких-либо неожиданностей и по-разному понимаемых «религиозных свобод», был созыв Собора.

29 апреля при Святейшем Синоде был образован Предсоборный Совет под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). Выступая 12 июня 1917 года на открытии Предсоборного Совета, архиепископ Сергий отметил: «Ныне ввиду изменившихся условий жизни, настала необходимость полностью переработать правила, выработанные при старой власти. Кроме того появились новые вопросы, не рассмотренные Предсоборным Присутствием: об отношении Церкви к государству, о монастырях, о церковных финансах» .

13 июля, он принял проект основных положений по вопросу о положении Православной церкви в государстве. После рассмотрения на Поместном соборе его предполага лось вынести в Учредительное собрание. Согласно этому проекту, Православной церкви предполагалось занять первое среди религиозных организаций страны публично-правовое положение. Она должна была стать полностью независима от государственной власти: «в делах своего устройства, законодательства, управления, суда, учения веры и нравственности, богослужения, внутренней церковной дисциплины и внешних сношений с другими церквами». Действия каких- либо церковных органов подлежали надзору государства исключительно в отношении их соответствия законам стра ны. Согласно церковному проекту, особо чтимые православ ные праздники должны были возведены государством в неприсутственные дни, глава страны и министр исповеданий должны были принадлежать к православному вероисповеда нию. Помимо прочего, РПЦ предполагалось ежегодно получать из государственной казны дотации в пределах своих потребностей «под условием отчетности в полученных сум мах на общем основании» .

Приблизительно в то же время, в начале июля, Временное правительство подготовило законопроект о взаимоотношениях Российского государства и различных церквей. По характеру своих положений он практически повторял законопроект, выработанный Предсоборным советом. В нем предполагалось сотрудничество церкви и государства. Правительственный законопроект также должен быть рассмотрен Учредительным собранием, на котором предполагалось юридически оформить модель взаимоотношений государства и церкви, устраивающую ту и другую сторону. Законопроект Временного правительства гласил: «1) Каждая признанная государством церковь пользуется полной свободой и самостоятельностью во всех своих делах, управляясь по собственным своим нормам, без всякого прямого или косвенного воздействия или вмешательства государства. 2) Органы церкви находятся под надзором государственной власти лишь постольку, поскольку они осуществляют акты, соприкасающиеся с областью гражданских или государственных правоотношений, каковы: метрикация, бракосочетание, развод и т. п. 3) По делам этого рода надзор государственной власти ограничивается исключительно закономерностью действий органов церкви. 4) Органом такого надзора является Министерство исповеданий. Окончательное разрешение дел о незакономерности действий церковных органов принадлежит Правительствующему сенату как высшему органу административной юстиции. 5) Государство участвует ассигнованием средств на содержание церквей, их органов и установлений. Средства эти передаются прямо церкви. Отчет по израсходованию этих средств сообщается соответствующему государственному установлению» .

За четыре дня до открытия Поместного собора, 11 августа, было опубликовано постановление Временного правительства о его правах. Выработанный Собором законопроект «О новом порядке свободного самоуправления Русской Церкви» надлежало представить «на уважение» государственной власти. Т.е. теоретически Временное правительство могло отказать в санкции соборному постановлению о форме внутрицерковного управления. В этом смысле Поместный собор был юридически несвободен.

Предсоборным советом был выработан проект «Устава Поместного собора». 10 – 11 августа он был одобрен Св. синодом и принят в качестве «руководственного правила» - впредь до окончательного решения на соборе вопроса о его «Уставе». В этом документе, в частности, говорилось, что Поместный собор обладает всей полнотой церковной власти для устроения церковной жизни «на основе Слова Божия, догматов, канонов и предания Церкви», что он устанавливает образ высшего управления РПЦ. Открытие Поместного собора должно было совершаться первенствующим членом Св. синода, а в его отсутствие – первоприсутствующим его членом. Какое-либо участие императора (равно как и каких-либо лиц из царского дома) в деятельности собора не предполагалось. Однако в исторической практике церковные соборы проходили с непосредственным участием православных василевсов. Причем участие императоров было настолько значимо, что, например, Вселенские соборы, по мнению некоторых богословов - «немыслимы без царского предводительства».

Открывшийся в Москве 15 августа 1917 г. Поместный собор Православной российской церкви (высший орган управления РПЦ, обладающий полнотой церковной власти) привлек к себе внимание общественности. В его работе приняла участие «вся Полнота Российской Церкви – епископы, клирики и миряне». На собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 лиц пресвитерского сана, 10 дьяконов из белого (женатого) духовенства, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян. Он воспринимался как Церковное Учредительное собрание. Для координации деятельности собора, решения «общих вопросов внутреннего распорядка и объединения всей деятельности» был учрежден Соборный совет в составе председателя Поместного собора (он же – руководитель Совета), шести заместителей, секретаря собора и его помощников, а также трех членов по избранию собора: одного епископа, одного клирика и одного мирянина.

В структуре Поместного собора имелся и такой орган, как Совещание епископов, который составляли все архиереи – члены собора. Лица не епископского сана на заседания этого органа не допускались. Каждое постановление собора подлежало рассмотрению на Совещании епископов, где оно проверялось на «соответствие Слову Божию, догматам, канонам и преданию Церкви». Фактически, Совещание епископов могло наложить veto на любое постановление Поместного собора.

18 августа председателем собора был избран митрополит Московский Тихон (Белавин), его заместителями (товарищами) из архиереев – архиепископы Новгородский Арсений (Стадницкий) и Харьковский Антоний (Храповицкий), из священников – протопресвитеры Н. А. Любимов и Г. И. Шавельский, из мирян – князь Е. Н. Трубецкой. Митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) стал его почетным председателем. 30 августа на Поместном соборе были сформированы 19 отделов, ведению которых подлежало предварительное рассмотрение и подготовка широкого круга соборных законопроектов. В каждый отдел входили епископы, клирики и миряне.

Центральным вопросом, по поводу которого летом 1917 г. на Предсоборном совете не было выработано определенного решения, являлся вопрос о форме управления РПЦ. Для его разрешения были сформированы отделы «О высшем церковном управлении» (6-й) и «О правовом положении Русской Церкви в государстве» (13-й). Последним руководил Новгородский Арсений (Стадницкий).

Итак, главным продуктом этого эпохального Собора были так называемые «Определения», которые были изданы в четырех выпусках в 1918 году. Это «Определения по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церкви» (4.11.1917), «Определения о преподавании Закона Божья в школе» (28.09.1917), «Определения о церковном проповедничестве» (1.12.1917), «Определение о правовом положении Православной Российской Церкви» (2.12.1917), «Определение о Святейшем Синоде и Высшем Церковном Совете» (7.12.1917), «Определение оправах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России» (8.12.1917), «Определение о круге дел подлежащих ведению органов высшего церковного управления» (8.12.1917), «Определение об Епархиальном Управлении» (22.02/7.03.1918), «Определение об образовании обще-церковной казны и обеспечении содержанием преподавателей и служащих Духовных Заведений по 1/14 сентября 1918 года» (19/28. 03.1918) и другие.

По мнению профессора протоиерея В. Цыпина: «Эти определения составили настоящий кодекс Русской Православной Церкви, заменивший «Духовный регламент», «Устав Духовной Консистории» и целый ряд более частных актов Синодальной эпохи. В решении вопросов всей церковной жизни на основе строгой верности православному вероучению, на основе канонической правды Поместный Собор обнаружил незамутненность соборного разума Церкви. Канонические определения Собора послужили для Русской Православной Церкви на ее многотрудном пути твердой опорой и безошибочным духовным ориентиром в решении крайне сложных проблем, которые в изобилии ставила перед ней в последствии жизнь» . Однако, не смотря на глобальные преобразования в области церковного управления, многие из этих «Определений» осуществить не удалось из-за неблагоприятных условий. С приходом к власти большевиков и образованием СССР Русская Церковь столкнулась с рядом трудностей. Времена относительного спокойствия сменились бурей поэтапных гонений на Православную Церковь и широкой атеистической пропагандой. Представителям церковного управления пришлось искать «общий язык» с новым правительством, но это было довольно сложно, так как безбожные власти смотрели на Церковь как на враждебный для нового социально-государственного строя пережиток капитализма и оплот российской монархии. «На Церковь так же смотрели, как на источник беспрепятственного наполнения государственной казны, – пишет русский церковный историк М. В. Шкаровский. – В 1919 году начались внешнеторговые операции со спекуляцией ценностями в том числе церковными…» .

13 (26) ноября Собор приступил к обсуждению доклада о правовом положении Церкви в государстве. По поручению Собора профессор С. Н. Булгаков составил Декларацию об отношениях Церкви и государства, которая предваряла «Определение о правовом положении Церкви в государстве». В ней требование о полном отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, «чтобы солнце не светило, а огонь не согревал. "Церковь по внутреннему закону своего бытия не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами. В частности, и государственность она ищет исполнять своим духом, претворять ее по своему образу" . "И ныне,- говорится далее в декларации,- когда волею Провидения рушилось в России царское самодержавие, а на замену его идут новые государственные формы, православная Церковь не имеет суждения об этих формах со стороны их политической целесообразности, но она неизменно стоит на таком понимании власти, по которому всякая власть должна быть христианским служением... Как и встарь, православная Церковь считает себя призванной к господству в сердцах русского народа и желает, чтобы это выразилось и при государственном его самоопределении" . Меры внешнего принуждения, насилующие религиозную совесть иноверцев, признаются в декларации несовместимыми с достоинством Церкви. Однако государство, если оно не захочет отрывать себя от духовных и исторических корней, само должно охранять первенствующее положение Православной Церкви в России. В соответствии с декларацией Собор принимает положения, в силу которых "Церковь должна быть в союзе с государством, но под условием своего свободного внутреннего самоопределения". Архиепископ Евлогий и член Собора А. В. Васильев предлагали слово "первенствующее" заменить более сильным словом "господствующее", но Собор сохранил формулировку, предложенную отделом .

Особое внимание было уделено вопросу о предполагавшемся в проекте "обязательном православии главы Российского государства и министра исповеданий". Собор принял предложение А. В. Васильева об обязательности исповедания православия не только для министра исповеданий, но и для министра просвещения и для заместителей обоих министров. Член Собора П. А. Россиев предлагал уточнить формулировку, введя определение "православные по рождению". Но мнение это, вполне понятное по обстоятельствам предреволюционной поры, когда православие принималось порой не в результате религиозного обращения, все-таки не вошло в положение по догматическим соображениям. Согласно православному вероучению, крещение взрослого столь же полно и совершенно, как и крещение младенца. Острый спор возник вокруг вопроса о предполагавшемся в проекте «Определения» обязательном Православии Главы государства и министра исповеданий. Член Собора профессор Н. Д. Кузнецов сделал резонное замечание: «В России провозглашена полная свобода совести и объявлено, что положение каждого гражданина в государстве... не зависит от принадлежности к тому или иному вероисповеданию и даже к религии вообще... Рассчитывать в этом деле на успех невозможно». Но предостережение это не было учтено.

Свое окончательное видение государственно-церковных отношений Собор сформулировал в своем определении «О правовом положении Православной Российской Церкви», принятом 2 декабря 1917 г. Оно было составлено буквально в повелительной к новой (советской) власти форме и начиналось такими словами: «Священный Собор Православной Российской Церкви признает, что для обеспечения свободы и независимости Православной Церкви в России, при изменившемся государственном строе, должны быть приняты Государством следующие основные положения...».

В окончательном виде определение Собора гласило: 1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское государство... 2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти. 3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя православной Церковью... равно и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы. 4. Государственные законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью... 6. Действия органов православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам, в судебно-административном и судебном порядке. 7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными. 8. Во всех случаях государственной жизни, в которых государство обращается к религии, преимуществом пользуется Православная Церковь. Последний пункт определения касался имущественных отношений. Все, что принадлежало "установлениям православной Церкви, не подлежит конфискации и отобранию, а самые установления не могут быть упразднены без согласия церковной власти" . Отдельные статьи «Определения» носили анахронический характер, не соответствуя конституционным основам нового государства, новым государственно-правовым условиям, и не могли претвориться в жизнь. Однако в этом «Определении» содержится бесспорное положение о том, что в делах веры, своей внутренней жизни Церковь независима от государственной власти и руководствуется своим догматическим учением и канонами.

РПЦ предполагалось дать публично-правовой статус «первенствующей» в стране конфессии, обеспечить право на самоопределение и самоуправление, предоставить возможность законотворческой государственной деятельности (в тех случаях, когда постановления правительства затрагивали церковные интересы). Имущество РПЦ признавалось не подлежащим конфискации и обложению налогами, со стороны государства ожидалось получение ежегодных ассигнований в пределах церковных потребностей. Священнослужителей и штатных церковнослужителей предполагалось освободить от различных повинностей (в первую очередь от воинской), православный календарь возвести в ранг государственного, признать церковные праздники неприсутственными (выходными) днями, оставить за церковью право ведения метрических книг, обяза­тельный характер преподавания Закона Божия для православных учащихся во всех образовательных учреждениях и проч. В целом концепция церковно-государственных отношений, выработанная Поместным собором, не учитывала наличие в государстве монарха - «внешнего епископа», «ктитора» церкви.

При этом один из пунктов соборного определения являлся буквально вызовом новой власти. Он гласил: «Глава Российского Государства, Министр Исповеданий и Министр Народного Просвещения и их товарищи (заместители) должны быть православными» . При том, что глава сформированного 26 октября (8 ноября) 1917 г. советского правительства – Совета народных комиссаров В. И. Ульянов (Ленин) и нарком просвещения А. В. Луначарский были атеистами, а Министерства исповедания образовано не было, да и в планах учреждение его не предполагалось. В целом соборный проект напрямую шел вразрез с программой захватившей власть партии большевиков, в которой говорилось о необходимости отделения церкви от государства и школы от церкви. Буквально через несколько недель духовенство ожидали не намеченные им, а принципиально новые отношения с властью.

7 декабря 1917 г. Поместный собор принял определение, касающееся церковного управления: «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» (титул Синода был изменен: прежний перешел к патриарху). Этим двум органам, совместно с патриархом, было присвоено право управления церковными делами. Все они были подответственны перед периодически созываемыми Всероссийскими Поместными соборами, которым обязаны были представлять отчет о своей деятельности за междусоборный период. На следующий день, 8 декабря, на соборе было принято определение «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления». Согласно ему, решению Священного синода подлежали дела, преимущественно относящиеся к внутренней жизни РПЦ: вероучению, богослужению, церковному просвещению, церковному управлению и церковной дисциплине. И в частности: «высший надзор и попечение о нерушимом сохранении догматов веры и правильном их истолковании в смысле учения Православной Церкви; ...охранение текста Богослужебных книг, наблюдение за его исправлением и переводом». До революции же «верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры, блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния», как помазанник Божий, был император. К ведению Высшего церковного совета, согласно соборному определению, стали относиться внешние дела: цер­ковной администрации, церковного хозяйства, школьно-просветительские, ревизии и контроля, а также юрисконсультские (ранее во многом исполнявшиеся обер-прокуратурой).

Таким образом, церковные полномочия царя в полной мере перешли к духовенству. По причине же того, что дом Романовых фактически не отрекался от престола (о чем подробно уже говорилось), то можно утверждать, что это был не «естественный» переход церковных прав царя к духовенству, а едва ли не насильственное изъятие, осуществленное под прикрытием революционных светских властей. Иными сло вами, на Поместном соборе духовенством было осуществлено юридическое «изъятие» в пользу высших органов церков­ ной власти прерогатив императора в области церковно- правительственного управления (юрисдикции), охраны вероучения и контроля за церковным благочинием.

С особой остротой на Соборе обсуждалась инструкция Наркомата юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства». Согласно этой инструкции духовенство лишалось всех прав по управлению церковным имуществом. Единственно законным органом, имеющим право на получение от государства в аренду церковных зданий и прочего церковного имущества, были объявлены группы мирян, - состоящие не менее, чем из 20 человек – «двадцатки» . Участники Собора были обеспокоены тем, что передача всех прав мирянам приведет к проникновению в церковные общины атеистов, деятельность которых будет направлена на разложение Церкви изнутри. Такого рода опасения были рассеяны выступлением митрополита Сергия, только что вернувшегося из поездки в свою Владимирскую епархию. Выступая на заседании Собора, он обратил всеобщее внимание на то, что в условиях разворачивающихся гонений только преданные Матери-Церкви миряне согласятся взять у государства храм на свою ответственность. «Члены «двадцаток», – говорил владыка, – будут первыми, кто примет на себя удар безбожной власти». Митрополит Сергий призвал епископов вместо бесконечных словопрений на Соборе отправиться в свои епархии и заняться выработкой местных инструкций по применению новых законов .

К сожалению, гонения, секуляризация, церковные расколы, всяческие выпады против Русской Православной Церкви, спровоцированные Советской властью, не могли позволить Церкви развиваться в намеченном на Поместном Соборе 1917 – 1918 года русле.

Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., С. 596.

Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной Власти. 1917 – 1943. / Сост. М.Е. Губонин. – М., 1994. – С. 488.

На страже единства / Русская Православная Церковь 988 – 1988. Вып.2. Очерки истории 1917 – 1988. – М., 1988.– С. 43.

Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996. С. 506.

Поместный собор 1917-1918 гг. вошел в историю Русской Церкви как крайнее проявление либерально-модернистских настроений, порожденных феврализмом

Накануне окончания Успенского поста 2017 г. православный клир и паства узнали о Патриаршем указе 28 августа 2017 года: в праздник Успения Пресвятой Богородицы, во всех храмах Русской Православной Церкви провести «молебное пение прославленным в лике святых членам Церковного Собора 1917-1918 гг. и заупокойное молитвенное поминовение других членов Собора (без поименного перечисления)». Соответствующий циркуляр был направлен всем епархиальным преосвященным. Во время праздничной Литургии в храмах также было прочитано Патриаршее послание по случаю 100-летия с начала Церковного Собора 1917-1918 годов, в котором сказано, что «многие из идей, высказанных тогда, были бы полезны и востребованы сегодня», а «духовным наследником этого соборного по своей природе органа (Предсоборного присутствия) является действующее ныне Межсоборное присутствие».

Если же учесть модернистский курс современного священноначалия, то в дальнейшем к «духовным наследникам» этого собора могут быть отнесены и многочисленные конференции, родосы, совещания, синаксисы, проходившие с середины XX века при не менее тщательной предсоборной подготовке к ним со стороны экуменистов РПЦ и завершившиеся пока что неполноценным «Всеправославным собором» на Крите в июне 2016 г.

Итак, что представлял собой Поместный Собор 1917-1918 гг., и чем может обернуться прославление его деяний в контексте современной церковной ситуации?

Комментируя решение Патриарха и Священного Синода о нововведении, диакон Владимир Василик отмечает:

«Сам Поместный Собор 1917-1918 гг. представлял собой достаточно сложное явление. В нем присутствовали разные элементы, в том числе революционные и радикальные, временами предлагавшие совершенно несусветные вещи, которые могли просто уничтожить Русскую Православную Церковь. Например, всерьёз предлагался женатый епископат, полная русификация и реформирование богослужения. Выдвигались самые пылкие модернистские проекты, которые могли уничтожить нашу Церковь».

«Что касается практики, – пишет о. Владимир, – то, насколько я помню, до сих пор в Русской Православной Церкви не провозглашалась память каких-либо церковных соборов. В истории было много серьёзных соборов, которые способствовали процветанию Церкви и проводились святыми мужами. Например, собор 1274 года, который принял “Кормчую книгу” святого Саввы Сербского, Стоглавый Собор, или ряд важных соборов XVII века, которые оградили Церковь от латинства, протестантства и старообрядчества».

«Что касается практики Вселенской Церкви, то прославлялись Поместные Соборы, имеющие важное догматическое значение. Например, Собор 536 года, который ниспроверг ересь монофизитов. Но, честно говоря, я не помню, чтобы его членов соборно прославляли именно в лике святых. Это своего рода инновация, не имеющая аналогов», – считает о. Владимир Василик.

Приходится признать, что по повестке дня Поместный Собор 1917–1918 гг. не соответствовал церковной традиции, ибо состав участников и повестка дня были обусловлены главным образом революционно-демократическими тенденциями и революционной ситуацией в стране.

Главной идеей Поместного собора 1917 года была ставка на реформы, главным образом канонические и богослужебные, которые могли привести к обмирщению и постепенному отмиранию Русской Церкви.

Как пишет протоиерей Владислав Цыпин, «часть членов Собора, главным образом церковно-общественные деятели из мирян, профессора Духовных академий, в особенности Петроградской, была увлечена революционной февральской фразеологией и смотрела на великое дело церковного строительства как на часть начавшихся в стране преобразований, которые кое-кому из соборян, даже в августе 1917 года, виделись еще в радужном свете. Из этих кругов шли попытки провести на соборе далеко идущую модернизацию церковного устройства и богослужения» .

Известно, что воодушевленные либерально-демократическими преобразованиями в Церкви участники Поместного Собора 1917–1918 гг., увлеченные парламентскими приемами, неуместными в церковном делании, очень скоро начали делиться на группы и фракции, одни из которых противились восстановлению патриаршества, другие ратовали за введение женатого епископата, третьи — за русификацию богослужения, введение органной музыки в храмах и другие радикальные модернистские новшества, которые очень скоро воплотили в жизнь обновленцы и живоцерковники.

Так, например, на соборе был «реабилитирован» священник-революционер Григорий Петров, лишенный священного сана Святейшим Синодом в начале ХХ века за свою революционную деятельность.

Как и в многопартийном парламенте, на Соборе не утихала полемика по пустякам, проводилось голосование и переголосование, если что-то не устраивало одну из фракций.

Атмосфера на Соборе была до того накалена, что митрополит Тихон, будущий Патриарх, вынужден был сделать замечание: «Выступающие забывают, что у нас не митинг, не товарищеское собрание, а Священный Собор Православной Церкви» .

Вместо соборного разума порядок принятия решений на Поместном Соборе 1917–1918 гг. напоминал работу светского законодательного органа, Государственной Думы, с ее комиссиями, отделами и подотделами. И хотя право окончательного решения по всем вопросам оставалось за епископами, но резолюции вырабатывались в обстановке, типичной для демократических говорилен: председатель, секретарь, доклады, прения по докладу, тезисы, голосование, протокол. Совершенно очевидно, что о соборном разуме и изволении Святаго Духа в этих отделах и подотделах никто и не думал, желая высказать собственное мнение и настоять на нем.

Обсуждение на Поместном Соборе 1917–1918 гг. вопроса о языке богослужения, перемена которого для многих казалась всего лишь заменой одной «языковой оболочки» на другую, потянуло за собою целый шлейф кощунственных, чудовищных для сознания верующих людей предложений, прозвучавших на этом революционном соборе. Приведем несколько таких предложений.

Кандидат права П.В. Попович: «Игнорировать интересы интеллигенции, забывшей Церковь, не посещающей богослужение из-за непонятности славянского языка, не следует».

Священник М.С. Елабужский: «Перевод богослужебных книг на русский язык необходим в силу нелепости славянского текста… На непонятность славянского языка более жалуется интеллигенция, потому что они привыкли всегда относиться сознательно к делу».

Протоиерей А. Устьинский (Новгород) прислал на имя обер-прокурора А. В. Карташева тезисы «для обновления быта религиозной стороны жизни»:

Тезис 1. «Необходимо без всякого промедления ввести русскую стихотворную речь в богослужение и в проповедь… Почему бы иногда вместо чтения кафизм и шестопсалмия, не пропеть положенную на ноты оду “Бог” или что-либо подобное? Ведь у нас есть масса религиозных стихотворений, и все они гибнут без всякого употребления. По-настоящему следовало бы, как только у нас, на Руси, появился тонический стих, сейчас же первые опыты тонического стихосложения принести в дар Господу Богу, включив их в состав богослужения»…

Тезис 5. «Предоставить епископам право сочинять новые литургии… Где русское религиозное вдохновение? Нужно создать что-нибудь свое, русское… создать новые, захватывающие и душу и сердце, чины литургии».

Наконец, протоиерей С. Щукин потребовал «открыть двери свободному творчеству священника»: «Следовало бы допустить в наше богослужение личное творчество священника и вообще свободное творчество родного русского слова. Да не убоятся религиозные люди».

Протоиерей, видимо, себя уже к таковым не относил, а потому уже ничего не боялся. Посему, милостиво согласившись оставить в прежнем виде литургию, вечерню и утреню, призвал «создать наряду с ними новую службу» и проводить ее вечером воскресного или праздничного дня. На этих молитвенных собраниях «допустить личное молитвенное творчество священника и исполнение религиозных поэтических песнопений на русском языке… Если почему-либо устройство таких собраний не будет разрешено в церкви, допустить их устройство в школе или в каком-либо другом здании».

На Поместном Соборе противники церковнославянского языка уже не стеснялись его защитников называть «эстетами». Священнослужители, одержимые ненавистью к «прежнему режиму», то есть к православной монархии, и «консервативному духовенству», то есть к епископату и монашествующим, с ликованием встретили расправу над «режимом» и на Поместном Соборе позволили себе развернуться вовсю. Они выбрали тему богослужебного языка для того, чтобы на волне революционного безумия разрушить древнее здание православного богослужения, ворваться в него со своим «творчеством», этим бесовским наваждением окультуренного человечества, желающего доказать себе и окружающим независимость от истинного Творца.

Культура ворвалась в храм и на Соборе заговорила на своем языке: «Наш век просвещенья и культуры… интересы интеллигенции… современный быт… русский народ идет гигантскими шагами… при прежнем режиме, при той консервативности духовенства… обновление быта религиозной стороны жизни… сочиним новые литургии… открыть двери свободному творчеству». «Будем сочинять новые литургии - каждый епископ свои! Каждому священнику дать право на сочинение гимнов и молитв! Долой эстетов-славянистов- переложим на музыку стихи Державина, Пушкина и других поэтов, несть им числа, и наполним ими храмы» .

Неизвестно, чем бы закончился такой модернистский Собор, если бы захватившие власть в стране большевики его не разогнали. И в этом был, вне всякого сомнения, благой Божий Промысел: если бы все решения Поместного Собора 1917–1918 гг. были приняты, то сейчас наша Церковь жила бы по новому стилю - западному григорианскому календарю, а богослужения проходили бы на русском языке. Да и на главное решение Поместного Собора - восстановление патриаршества и избрание всероссийского Патриарха - соборяне решились только после долгих дебатов, когда 28 октября 1917 года в Москве загремели революционные залпы под стенами Кремля…

Исходя из всего вышесказанного, призыв патриарха Кирилла как бы восполнить этот пробел: «Молитвенно осмыслить итоги соборных деяний, ответить на вопрос о том, почему вопреки множеству препятствий некоторые соборные постановления были осуществлены и нашли свое место в жизни Церкви, а другие напротив - оказались нежизнеспособны и не были усвоены церковным сознанием» (из послания, зачитанного 28 августа 2017 г. во всех монастырях и приходах РПЦ) звучит как минимум странно.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

В сегодняшний воскресный день Церковь Русская чтит память отцов Поместного Собора 1917–1918 годов. Этот праздник был установлен на русской земле год назад решением Священного Синода. Дата 18 ноября по новому стилю была выбрана неслучайно. Год назад в этот день мы отмечали 100-летие избрания святителя Тихона на Московский Патриарший престол. Помимо святителя Тихона в этот день мы также чтим память 45 участников Собора 1917–1918 годов, которые в годы гонений пострадали за Христа как священномученики, священноисповедники и мученики.

Всероссийский Поместный Собор был первым с конца XVII века. В нем участвовали не только все архиереи Русской Церкви, но и наместники крупнейших монастырей, представители Академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Отличительной чертой Собора было то, что помимо иерархии и духовенства в его составе было значительное число делегатов от мирян. Из 564 делегатов 299 были мирянами со всех уголков России, избранными путем многоступенчатой системы голосований на епархиальных собраниях.

Среди первых деяний Собора в 1917 году, буквально через три дня после захвата власти большевиками в Петрограде, было принято решение о восстановлении патриаршества. Одним из самых активных поборников восстановления патриаршества был архимандрит (впоследствии архиепископ) Иларион (Троицкий). После этого Собор обсуждал вопрос «О правовом положении Российской Православной Церкви», который стал первой реакцией Церкви на действия новой власти.

В январе 1918 года Совет народных комиссаров издал «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви», который объявлял имущество религиозных организаций «народным достоянием», лишал Церковь права юридического лица и фактически закладывал основы для атеистического воспитания детей в школе. Участники Собора назвали данный декрет злостным «покушением на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения». В стране развернулась атеистическая пропаганда.

После убийства митрополита Киевского Владимира Собор постановил совершать «ежегодное молитвенное поминовение в день 25-го января… всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников»0 . После убийства бывшего императора Николая II и его семьи в июле 1918 года было сделано распоряжение отслужить во всех церквах России панихиды: «[об упокоении] бывшего Императора Николая II».

Собор успел принять определение «Об охране церковных святынь от кощунственного захвата и поругания», утвердил новый приходской устав, в котором была отражена некоторая автономность приходов от центральной власти. В состав православных епархий были приняты единоверческие приходы. Обсуждалось множество иных проектов документов, которые касались как внутрицерковной жизни, так и отношений Церкви и государства в свете актуальных перемен. Были и достаточно новаторские для своего времени проекты, как, например, о привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения.

Всего за 1917–1918 годы было подготовлено около ста деяний Собора, многие из которых легли в основу решений Архиерейских соборов последних лет. Прозвучавшие на Соборе доклады свидетельствуют не только о реакции Поместного Собора на происходящие в государстве события, попытке отстоять независимость Церкви от государства, но и о высокой чуткости Собора к месту христианских ценностей в новой идеологии, которую навязывала гражданам большевистская власть.

Несмотря на то, что политика новой власти была дискриминирующей в отношении всех религий, главным направлением применения репрессивных мер на протяжении 1920–1930-х годов советское правительство сделало Православную Церковь. Закрытие духовных учебных заведений, изъятие церковной собственности, введение системы светской регистрации актов гражданского состояния, запрет на обучение религии в школе – все эти меры были частью общего курса советской власти на государственный атеизм.

И хотя Конституция СССР 1936 года якобы уравнивала в правах верующих с атеистами – «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами», – говорилось в Сталинской Конституции (ст. 124), – однако при внимательном прочтении становится ясно, что право исповедания своей веры в этом документе заменено правом совершения религиозных обрядов. Поскольку исполнение религиозных обрядов в публичных местах в СССР запрещалось, следовательно, даже совершение панихиды на кладбище могло быть инкриминировано как противоправное деяние. По смыслу «Декрета об отделении церкви от государства», существование церковной иерархии как таковой было несовместимым с идеологией большевистской партии. Декрет признавал существование только религиозных обрядов, а не религиозных общин, объединенных между собой центральной властью.

Таким образом, советский курс на государственную идеологию атеизма предполагал исключение духовенства из общества как «ненужных элементов». Как следствие за поступками и проповедями духовенства следили спецслужбы. На Патриарха Тихона оказывалось давление. Сотрудники ГПУ контролировали лидеров обновленческих групп, боровшихся за власть в Высшем Церковном Управлении. В то же время, по словам одного из бывших обновленцев, в так называемой «Живой Церкви» «не осталось ни одного пошляка, ни одного пьяницы, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой» .

В отличие от обновленческого духовенства, пользовавшегося дурной славой, среди сторонников святого Патриарха Тихона было много выдающихся архипастырей, которые готовы были ради Христа и Его паствы отдать и имущество, и свою жизнь. Так, во время кампании по изъятию церковных ценностей, на которые советское правительство якобы планировало за границей купить продовольствие для голодающих Поволжья, Петроградский митрополит Вениамин (Казанский) распорядился произвести сбор денежных средств в помощь голодающим и даже разрешил жертвовать на нужды бедных ризы со святых икон и предметы церковной утвари, кроме Престола, принадлежностей алтаря и особо чтимых икон. Несмотря на его аполитичное поведение, выступления с призывами к миру и терпимости, огромное количество ходатайств о помиловании со стороны адвокатов, петроградских рабочих и даже самих обновленцев, митрополит Вениамин был приговорен большевиками к расстрелу.

Иной выдающийся иерарх Поместного Собора 1917–1918 годов, митрополит Казанский Кирилл (Смирнов), который был в числе наиболее вероятных кандидатов на Патриарший престол, также отличался обходительностью по отношению к пастве и твердым сторонником канонического устроения Церкви. Будучи архимандритом, Кирилл несколько лет был начальником духовной миссии в северном Иране. Будучи епископом Тамбовским, он занимался широкой благотворительностью, за что был очень почитаем в народе. В частности, он привлек монастыри своей епархии к помощи ремесленно-воспитательному приюту для малолетних. С назначением на Казанскую кафедру в 1920 году и вплоть до расстрела в 1937 году владыка был в постоянных тюремных заключениях и ссылках в силу того, что отказался поддержать связанное с большевиками «обновленческое» движение.

Они страдали за веру в Церковь как Тело Христово, членом которого является каждый христианин

В тропаре сегодняшнего праздника мы прославляем отцов Собора Русской Церкви, которые своими страданиями прославили нашу Церковь. За что же страдали эти выдающиеся архипастыри и миряне? Они страдали за веру в Бога, за ту живую веру, которая не может быть сведена к обряду, за ту таинственную веру, которая посредством церковных Таинств делает человека «причастником Божеского естества», за ту веру в Церковь как Тело Христово, членом которого, по апостолу Павлу, является каждый христианин: «Вы – тело Христово, а порознь – члены» (1 Кор. 12: 27).

Отрицание Церкви приводит к отрицанию Божества Иисуса Христа, Его спасительного воплощения

Пытаясь вытравить христианские ценности из общества, советское правительство направило все силы на борьбу с церковной иерархией. Оно как будто согласилось со словами священномученика Илариона (Троицкого), что «христианства нет без Церкви». И в наше время можно услышать слова, что, дескать, этика христианства имеет для общества некоторую ценность, кое-кто даже размышляет о христианском коммунизме, а вот роль Церкви и ее иерархии остается никому не понятной. Однако, по священномученику Илариону, быть христианином – значит принадлежать Церкви. Отрицание Церкви ведет за собой отрицание Божества Иисуса Христа, Его спасительного воплощения и возможности для человека стать причастным Его Телу. Замена Церкви абстрактным христианством ведет за собой ужасную подделку Христа Богочеловека человеком Иисусом из Назарета .

Перед лицом воинствующего атеистического режима новомученики и исповедники – отцы Собора – показали свою кротость нравов и стойкость в убеждениях. Они хотели идти в ногу со временем в отношении роли мирян в жизни приходов, социального попечения о нуждающихся и школьного образования, но были против навязывания атеизма в школах и падения общественных устоев, которые вели к распаду института семьи.

Их труды, монографии и примеры из жизни актуальны как никогда в наши дни, когда все больше раздается голосов, прямо порочащих образ священства и Церкви, а косвенно и Самого Христа и всех Его учеников.

Будем же мы, дорогие братья и сестры, следовать примеру новомучеников и исповедников Церкви Русской, которые 100 лет назад отдали Богу душу, чтобы свидетельствовать о вере во Христа перед лицом безбожного режима. Будем же чтить их память и призывать в молитвах как небесных заступников. Будем же следовать их наставлениям, ибо, как поется в кондаке сегодняшнего праздника, «отцы Собора Церкве нашея к покаянию чада верныя призывают и стояти твердо за веру Христову благословляют».

Иларион (Троицкий), священномученик. Творения. Т. 3. М., 2004. С. 208.

2 марта 1917 г. император Николай II отрекся от престола, власть перешла к Временному правительству, образованному Временным комитетом Государственной думы.   Новые правители, беспрерывной чередой сменявшие друг друга на министерских постах, не сумели создать новую государственность и наладить жизнь в стране. В России началась разруха, фронт подступал к столице, на окраинах страны сепаратисты, не дожидаясь Учредительного собрания, в явочном порядке провозглашали автономии, парализовав деятельность правительственных служб и местных учреждений власти. Повсюду происходили самочинные экспроприации.   Разлагающие веяния проникли и в церковную среду, появились статьи с нападками на прошлое Русской Церкви, в которых полуправда перемешана с ложью, образовались группировки, которые открыто провозгласили своей целью не только обновление церковного управления, но и реформу православного вероучения.

Поместному Собору 1917-1918 гг. принадлежит важное место в истории Русской Православной Церкви. Он объединил усилия 564 членов – епископов, клириков и мирян. Среди многих других Соборов нашей Церкви он выделяется особо по целому ряду причин. Одно из главнейших деяний Собора – восстановление патриаршества в Русской Церкви – прочно вошло в церковную жизнь.

Другим важным моментом является то, что Поместный Собор 1917-1918 гг. коренным образом преобразовал строй Русской Православной Церкви. Он восстановил соборность в жизни Церкви и дух соборности стремился влить во все звенья церковного управления. Соборным определением предписывалось созывать Соборы регулярно. Это было весьма знаменательно, поскольку в синодальный период Соборов не было более 200 лет. Его деяниями начинается новейший период истории Русской Православной Церкви.

В апреле 1917 г. Синод, во главе которого стал архиепископ Финляндский Сергий, обратился с воззванием к архипастырям, духовенству и мирянам о созыве Поместного Собора, а 11 июня учредил предсоборный совет, во главе которого был поставлен Экзарх Грузии, архиепископ Платон (Рождественский). Предсоборный совет выделил из себя 10 комиссий, по всем отраслям церковной жизни, и в течение 2 месяцев были подготовлены все вопросы, подлежащие рассмотрению Собора.

В начале августа 1917 года по всей России были произведены всеобщие выборы членов Поместного Собора. Открытие Собора было назначено на 15 августа в Москве. Последним актом Временного Правительства в отношении Церкви было утверждение 13 августа возведения архиепископов Платона, Тихона и Вениамина в митрополичий сан. Потом, по инициативе А. В. Карташева, государственная власть отказалась от своих прав на управление Церковью и ее имуществами и передала свои права Собору.

15 августа в торжественной обстановке, в Храме Христа Спасителя в Москве, открылся, после больше чем двухвекового перерыва, Собор Русской Православной Церкви. На него съехались почти все епархильные архиереи, многочисленные представители духовенства и монашества, представители церковнослужителей и мирян, профессора духовных академий и те из членов Государственной Думы, которые работали над церковными вопросами. Собор действительно представлял всю Русскую Церковь.

Заседания происходили в епархиальном доме в Лиховом переулке, где членами Собора ежедневно служилась Божественная литургия. С самого начала в среде Собора наметились два течения. Если в отношении преобразований церковной жизни и, в частности, оживления деятельности приходов, особых споров не возникало, то в деле восстановления патриаршества наметилась сильная оппозиция, состоявшая из профессоров академий, преподавателей семинарий и большинства церковнослужителей. За восстановление древнего строя стояли почти все иерархи и большая часть духовенства и мирян.

25/7 ноября в России произошел коммунистический переворот, и в тот же день в Москве началась гражданская война. Военные части, верные Временному правительству, главным образом молодежь-юнкера, заперлись в Кремле и выдержали семидневную осаду. 28 октября, под гром пушек, обстреливавших Кремль, Собор вынес решение прекратить прения по вопросу о патриаршестве (оставалось еще 90 записанных ораторов) и перейти сразу к голосованию. Против ожидания многих, за восстановление патриаршества было подано подавляющее число голосов. В трудный переживаемый Церковью и страной момент временно были забыты все споры и разногласия.

31 октября Собор приступил к избранию трех кандидатов в патриархи. Больше всего голосов получил архиепископ Антоний, потом Новгородский архиепископ Арсений (Стадницкий). Митрополит Тихон получил большинство при третьем голосовании. В числе кандидатов был и один мирянин, известный церковно-общественный деятель Самарин.

6 ноября в храме Христа Спасителя святитель Тихон был избран патриархом. К нему была послана депутация членов Собора, во главе с митрополитом Владимиром. Вновь избранный патриарх обратился к собравшимся со словом, в котором призывал всех стоять за православную веру.

Вторая сессия Собора открылась в Москве 20 января 1918 года. Накануне патриарх за своей подписью выпустил обличительное послание, в котором анафематствовал всех гонителей веры и осквернителей святыни и призывал всех верующих к защите попранных прав Церкви.

Патриарх хотел принять всю ответственность за послание на себя, но Собор 20 января от своего имени выпустил воззвание, в котором присоединялся к призыву патриарха.

Работы Собора шли в течение трех месяцев очень успешно. В феврале были приняты определения о епархиальном управлении, 2 апреля – о викарных епископах и об уездных собраниях, а 7 апреля – приходской устав и проведена реформа духовных учебных заведений. Таким образом, к концу второй сессии был окончательно разработан и введен в действие новый строй церковной жизни, от патриарха до прихода.

Третья сессия Собора состоялась летом в Москве, но не смогла собрать всех членов Собора, ввиду того, что Россия была разделена линией фронта, и южные епархии остались не представленными. Среди постановлений третьей сессии необходимо отметить восстановление праздника Всех Святых в земле российской просиявших во второе воскресенье после Пятидесятницы.

Более года длилась работа Собора. Третья сессия завершилась 7/20 сентября 1918 года уже при советской власти.

В послесоборные годы бремя ответственности за будущее Русской Церкви тяжелой ношей легло на плечи Святейшего Патриарха Тихона. Московский первосвятитель до последнего дыхания боролся за единство и свободу Церкви. На его долю пришлись жестокие гонения не только со стороны безбожной власти, но и со стороны бывших братьев священнослужителей, образовавших раскольничью обновленческую церковь. Много скорбей перенес Святейший Патриарх в связи с провокационной компанией по изъятию церковных ценностей.

Святитель Тихон скончался после болезней в ночь с 25 на 26 марта. Еще в декабре 1924 года патриарх назначил себе на случай кончины трех преемников; митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра (Полянского), своего ближайшего сотрудника.

I. Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917–1918

Поместный Собор Русской Православной Церкви, состоявшийся в 1917-1918 годах, совпал с революционным процессом в России, с установлением нового государственного строя. На Собор призваны были Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по два клирика и по три мирянина от епархий, протопресвитеры Успенского собора и военного духовенства, наместники четырех лавр и настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустыни, представители от монашествующих, единоверцев, военного духовенства, воинов действующей армии, от духовных академий, Академии Наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Среди 564 членов Собора было 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян. В деяниях Собора участвовали представители единоверных православных Церквей: епископ Никодим (от Румынской) и архимандрит Михаил (от Сербской).

Широкое представительство на Соборе пресвитеров и мирян было связано с тем обстоятельством, что он явился исполнением двухвековых чаяний православного русского народа, его устремлений к возрождению соборности. Но Устав Собора предусматривал особую ответственность епископата за судьбу Церкви. Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения полнотой Собора подлежали утверждению на совещании епископов.

Поместный Собор открылся в Успенском соборе Кремля в день его храмового праздника - 15 (28) августа. Торжественную литургию совершил митрополит Киевский Владимир в сослужении митрополитов Петроградского Вениамина и Тифлисского Платона.

После пения Символа веры члены Собора поклонились мощам Московских святителей и в преднесении кремлевских святынь вышли на Красную площадь, куда уже крестными ходами стекалась вся православная Москва. На площади было совершено молебное пение.

Первое заседание Собора состоялось 16 (29) августа в храме Христа Спасителя после литургии, совершенной здесь митрополитом Московским Тихоном. Целый день оглашались приветствия Собору. Деловые заседания начались в третий день деяний Собора в Московском епархиальном доме. Открывая первое рабочее заседание Собора, митрополит Владимир произнес напутственное слово: «Мы все желаем успеха Собору, и для этого успеха есть основания. Здесь, на Соборе представлены духовное благочестие, христианская добродетель и высокая ученость. Но есть нечто, возбуждающее опасения. Это - недостаток в нас единомыслия… Поэтому я напомню Апостольский призыв к единомыслию. Слова Апостола „будьте единомысленны между собою“ имеют великое значение и относятся ко всем народам, ко всем временам. В настоящее время разномыслие сказывается у нас особенно сильно, оно стало основополагающим принципом жизни… Разномыслие расшатывает устои семейной жизни, школы, под его влиянием многие отошли от Церкви… Православная Церковь молится о единении и призывает едиными усты и единым сердцем исповедать Господа. Наша Православная Церковь устроена „на основании апостол и пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу. Это скала, о которую разобьются всякие волны“».

Своим Почетным Председателем Собор утвердил святого митрополита Киевского Владимира. Председателем Собора был избран святой митрополит Тихон. Составлен был Соборный Совет, в который вошли Председатель Собора и его заместители архиепископы Новгородский Арсений (Стадницкий) и Харьковский Антоний (Храповицкий), протопресвитеры Н. А. Любимов и Г. И. Шавельский, князь Е. Н. Трубецкой и Председатель Государственного Совета М. В. Родзянко, которого в феврале 1918 года сменил А. Д. Самарин. Секретарем Собора был утвержден В. П. Шеин (впоследствии архимандрит Сергий). Членами Соборного Совета избраны были также митрополит Тифлисский Платон, протоиерей А. П. Рождественский и профессор П. П. Кудрявцев.

После избрания и поставления Патриарха на большинстве соборных заседаний председательствовал Преосвященный Новгородский Арсений, возведенный в сан митрополита. В трудном деле руководства соборными деяниями, которые часто приобретали неспокойный характер, он обнаружил и твердую властность, и мудрую гибкость.

Собор открылся в дни, когда Временное правительство агонизировало, теряя контроль не только над страной, но и над разваливающейся армией. Солдаты толпами бежали с фронта, убивая офицеров, учиняя беспорядки и грабежи, наводя страх на мирных жителей, в то время как Кайзеровские войска стремительно двигались вглубь России. 24 августа (6 сентября), по предложению протопресвитера армии и флота, Собор обратился к бойцам с призывом образумиться и продолжать исполнять свой воинский долг. «С болью душевной, с тяжкой скорбью, - говорилось в воззвании, - Собор взирает на самое страшное, что в последнее время выросло во всей народной жизни и особенно в армии, что принесло и грозит еще принести Отечеству и Церкви неисчислимые беды. В сердце русского человека стал затуманиваться светлый образ Христов, начал гаснуть огонь веры православной, начало слабеть стремление к подвигу во имя Христа… Непроглядная тьма окутала Русскую землю, и стала гибнуть великая могучая Святая Русь… Обманутые врагами и предателями, изменой долгу и присяге, убийствами своих же братии, грабежами и насилиями запятнавшие свое высокое священное звание воина, молим вас, - опомнитесь! Загляните в глубину своей души, и ваша… совесть, совесть русского человека, христианина, гражданина, может быть, скажет вам, как далеко вы ушли по ужасному, преступнейшему пути, какие зияюшие, неисцелимые раны наносите вы Родине–матери своей».

Собор образовал 22 отдела, которые готовили доклады и проекты определений, выносившиеся на заседания. Важнейшими отделами были Уставный, Высшего Церковного управления, епархиального управления, благоустроения приходов, правового положения Церкви в государстве. Большинство отделов возглавили архиереи.

11 октября 1917 года Председатель отдела Высшего Церковного Управления епископ Астраханский Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, который открывал главное событие в деяниях Собора - восстановление Патриаршества. Предсоборный Совет в своем проекте устройства Высшего Церковного Управления не предусматривал Первосвятительского сана. При открытии Собора лишь немногие из его членов, главным образом монашествующие, были убежденными поборниками восстановления Патриаршества. Тем не менее, когда вопрос о Первом епископе был поставлен в отделе Высшего Церковного Управления, он встретил широкую поддержку. Мысль о восстановлении Патриаршества с каждым заседанием отдела приобретала все больше приверженцев. На 7–ом заседании отдел решает не медлить с этим важным вопросом и предложить Собору восстановить Первосвятительский Престол.

Обосновывая это предложение, епископ Митрофан напомнил в своем докладе, что Патриаршество стало известно на Руси со времени ее Крещения, ибо в первые столетия своей истории Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриарха. Упразднение Патриаршества Петром I явилось нарушением святых канонов. Русская Церковь лишилась своего главы. Но мысль о Патриаршестве не переставала теплиться в сознании русских людей как «золотая мечта». «Во все опасные моменты русской жизни, - сказал епископ Митрофан, - когда кормило церковное начинало крениться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой… Время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы». 34–е Апостольское правило и 9–е правило Антиохийского Собора повелительно требуют, чтобы в каждом народе был Первый епископ.

Вопрос о восстановлении Патриаршества на пленарных заседаниях Собора обсуждался с необычайной остротой. Голоса противников Патриаршества, вначале напористые и упрямые, в конце дискуссии звучали диссонансом, нарушая почти полное единомыслие Собора.

Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, что учреждение Патриаршества может сковать соборное начало в жизни Церкви. Повторяя софизмы архиепископа Феофана (Прокоповича), князь А. Г. Чаадаев говорил о преимуществах «коллегии», которая может соединять в себе различные дарования и таланты в отличие от единоличной власти. «Соборность не уживается с единовластием, единовластие несовместимо с соборностью», - настаивал профессор Б. В. Титлинов вопреки бесспорному историческому факту: с упразднением Патриаршества перестали созываться и Поместные Соборы. Протоиерей Н. В. Цветков выставил против Патриаршества мнимо догматический довод: оно, мол, образует средостение между верующим народом и Христом. В. Г. Рубцов выступил против Патриаршества, потому что оно нелиберально: «Нам нужно уравняться с народами Европы… Не будем возвращать деспотизм, не повторим XVII века, а XX век говорит о полноте соборности, чтобы народ не уступил своих прав какой-то главе». Здесь налицо подмена церковно–канонической логики поверхностной политической схемой.

В выступлениях сторонников восстановления Патриаршества, кроме канонических принципов, в качестве одного из наиболее весомых доводов приводилась сама история Церкви. В речи И. Н. Сперанского была показана глубокая внутренняя связь между существованием Первосвятительского престола и духовным ликом допетровской Руси: «Пока у нас на Святой Руси был верховный пастырь…, наша Православная Церковь была совестью государства… Забывались заветы Христовы, и Церковь в лице Патриарха дерзновенно поднимала свой голос, кто бы ни были нарушители… В Москве идет расправа со стрельцами. Патриарх Адриан - последний русский Патриарх, слабенький, старенький…, берет на себя дерзновение… „печаловаться“, ходатайствовать за осужденных».

Многие ораторы говорили об упразднении Патриаршества как о бедствии для Церкви, но мудрее всех сказал об этом архимандрит Илларион (Троицкий): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа должно биться русское православное сердце. Орел петровского, на западный образец устроенного, самодержавия выклевал это русское православное сердце, святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место».

Ревнители Патриаршества напомнили о государственной разрухе, переживаемой страной при Временном правительстве, о печальном состоянии народного религиозного сознания. По словам архимандрита Матфея, «последние события свидетельствуют об удалении от Бога не только интеллигенции, но и низших слоев…, и нет влиятельной силы, которая остановила бы это явление, нет страха, совести, нет первого епископа во главе русского народа… Посему немедля мы должны избрать духоносного стража нашей совести, нашего духовного вождя -Святейшего Патриарха, за которым и пойдем ко Христу».

В ходе соборного обсуждения мысль о восстановлении сана Первоиерарха была освещена со всех сторон и предстала перед членами Собора как повелительное требование канонов, как исполнение вековых народных чаяний, как живая потребность времени.

28 октября (10 ноября) прения были прекращены. Поместный Собор большинством голосов вынес историческое постановление:

1. «В Православной Российской Церкви высшая власть - законодательная, административная, судебная и контролирующая - принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян.

2. Восстанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом.

3. Патриарх является первым между равными ему епископами.

4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору».

Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил процедуру избрания Патриарха: при первом туре голосования соборяне подают записки с именем предлагаемого ими кандидата в Патриархи. Если один из кандидатов получит абсолютное большинство голосов, он считается избранным. Если же ни один из кандидатов не получит больше половины голосов, проводится повторное голосование, при котором подаются записки с именами трех предлагаемых лиц. Получивший большинство голосов считается избранным в кандидаты. Туры голосования повторяются, пока три кандидата не получат большинства голосов. Потом жребием из них будет избран Патриарх.

30 октября (12 ноября) 1917 года было проведено голосование. Архиепископ Харьковский Антоний получил 101 голос, архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов) - 27, митрополит Московский Тихон - 22, архиепископ Новгородский Арсений - 14, митрополит Киевский Владимир, архиепископ Кишиневский Анастасий и протопресвитер Г. И. Шавельский - по 13 голосов, архиепископ Владимирский Сергий (Страгородский) - 5, архиепископ Казанский Иаков, архимандрит Иларион (Троицкий) и бывший обер–прокурор Синода А. Д. Самарин - по 3 голоса. Еще несколько лиц было предложено в Патриархи одним или двумя соборянами.

После четырех туров голосования Собор избрал кандидатами на Первосвятительский престол архиепископа Харьковского Антония, архиепископа Новгородского Арсения и митрополита Московского Тихона, - как говорили о нем в народе, - «самого умного, самого строгого и самого доброго из иерархов Русской Церкви…» Архиепископ Антоний, блестяще образованный и талантливый церковный писатель, был видным церковным деятелем двух последних десятилетий синодальной эпохи. Давний поборник Патриаршества, он был поддержан многими на Соборе как бесстрашный и опытный церковный вождь.

Другой кандидат, архиепископ Арсений, умный и властный иерарх, обладавший многолетним церковно–административным и государственным опытом (в прошлом член Государственного Совета), по свидетельству митрополита Евлогия, «возможности стать Патриархом ужасался и только и молил Бога, чтобы „чаша сия миновала его“. А святитель Тихон во всем полагался на волю Божию. Не стремясь к Патриаршеству, он готов был принять на себя этот крестный подвиг, если Господь призовет его.

Избрание состоялось 5 (18) ноября в храме Христа Спасителя. По окончании Божественной литургии и молебного пения, священномученик Владимир, митрополит Киевский, вынес ковчежец с жребиями на амвон, благословил им народ и снял печати. Из алтаря вышел слепой старец схииеромонах Зосимовой пустыни Алексий. Помолившись, он вынул из ковчежца жребий и передал его митрополиту. Святитель прочитал громко: „Тихон, митрополит Московский - аксиос“.

Ликующее тысячеустое „аксиос“ сотрясло огромный переполненный храм. В глазах молящихся стояли слезы радости. По отпусте знаменитый на всю Россию своим могучим басом протодиакон Успенского собора Розов возгласил многолетие: „Господину нашему Высокопреосвященнейше му митрополиту Московскому и Коломенскому Тихону, избранному и нареченному в Патриархи богоспасаемого града Москвы и всея России“.

В этот день святитель Тихон совершал литургию в Троицком подворье. Весть об избрании его Патриархом принесло ему посольство Собора во главе с митрополитами Владимиром, Вениамином и Платоном. После пения многолетия митрополит Тихон произнес слово: „…Сейчас я изрек по чиноположению слова: „Благодарю и приемлю и нимало вопреки глаголю“… Но, рассуждая по человеку, могу многое глаголить вопреки настоящему моему избранию. Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: „Плач, и стон, и горе“, и такой свиток должен был съесть пророк Иезекииль. Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне Патриаршем служении, и особенно в настоящую тяжкую годину! Подобно древнему вождю еврейского народа Моисею, и мне придется говорить ко Господу: „Для чего Ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка. Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня“ (Числ. 11, 11 - 14). Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них во вся дни. А к сим кто доволен, даже и из крепких мене! Но да будет воля Божия! Нахожу подкрепление в том, что избрания сего я не искал, и оно пришло помимо меня и даже помимо человеков, по жребию Божию“.

Интронизация Патриарха состоялась 21 ноября (3 декабря) в праздник Введения в Успенском соборе Кремля. Для торжества настоло вания из Оружейной палаты взяты были жезл святителя Петра, ряса священномученика Патриарха Ермогена, а также мантия, митра и клобук Патриарха Никона.

29 ноября на Соборе была оглашена выписка из „Определения“ Священного Синода о возведении в сан митрополита архиепископов Харьковского Антония, Новгородского Арсения, Ярославского Агафангела, Владимирского Сергия и Казанского Иакова.

Восстановлением Патриаршества дело преобразования всей системы церковного управления завершено не было. Краткое определение от 4 ноября 1917 года было восполнено другими развернутыми „Определениями“: „О правах и обязанностях Святейшего Патриарха…“, „О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете“, „О круге дел, подлежащих ведению органов Высшего Церковного Управления“. Патриарху Собор предоставил права, соответствующие каноническим нормам: нести попечение о благополучии Русской Церкви и представлять ее перед государственной властью, сноситься с автокефальными Церквами, обращаться ко всероссийской пастве с учительными посланиями, заботиться о своевременном замещении архиерейских кафедр, давать епископам братские советы. Патриарх, по „Определениям“ Собора, является епархиальным архиереем Патриаршей области, которую составляют Московская епархия и ставропигиальные монастыри.

Поместный Собор образовал два органа коллегиального управления Церкви в промежутках между Соборами: Священный Синод и Высший Церковный Совет. К компетенции Синода были отнесены дела иерархическо–пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера, а в ведение Высшего Церковного Совета - дела церковно–общественного порядка: административно–хозяйственные и школьно–просветительские. И наконец, особо важные вопросы - о защите прав Церкви, о подготовке к предстоящему Собору, об открытии новых епархий - подлежали совместному решению Священного Синода и Высшего Церковного Совета.

В состав Синода входили, помимо его Председателя–Патриарха, 12 членов: митрополит Киевский по кафедре, 6 архиереев по избранию Собора на три года и пять епископов, вызываемых по очереди на один год. Из 15 членов Высшего Церковного Совета, возглавляемого, как и Синод, Патриархом, три архиерея делегировались Синодом, а один монах, пять клириков из белою духовенства и шесть мирян избирались Собором. Выборы членов высших органов церковного управления состоялись на последних заседаниях первой сессии Собора перед его роспуском на рождественские каникулы.

Поместный Собор избрал в Синод митрополитов Новгородского Арсения, Харьковского Антония, Владимирского Сергия, Тифлисского Платона, архиепископов Кишиневского Анастасия (Грибановского) и Волынского Евлогия.

В Высший Церковный Совет Собор избрал архимандрита Виссариона, протопресвитеров Г. И. Шавельского и И. А. Любимова, протоиереев А. В. Санковского и А. М. Станиславского, псаломщика А. Г. Куляшова и мирян князя Е. Н. Трубецкого, профессоров С. Н. Булгакова, Н. М. Громогласова, П. Д. Лапина, а также бывшего министра исповеданий Временного правительства А. В. Карташова и С. М. Раевского. Синод делегировал в Высший Церковный Совет митрополитов Арсения, Агафангела и архимандрита Анастасия. Собор избрал также заместителей членов Синода и Высшего Церковного Совета.

13 (26) ноября Собор приступил к обсуждению доклада о правовом положении Церкви в государстве. По поручению Собора профессор С. Н. Булгаков составил Декларацию об отношениях Церкви и государства, которая предваряла „Определение о правовом положении Церкви в государстве“. В ней требование о полном отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, „чтобы солнце не светило, а огонь не согревал. Церковь, по внутреннему закону своего бытия, не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами“. Мысль о высоком призвании Церкви в государственных делах лежала в основе правового сознания Византии. Древняя Русь унаследовала от Византии идею симфонии Церкви и государства. На этом фундаменте строилась Киевская и Московская держава. При этом Церковь не связывала себя с определенной формой правления и исходила всегда из того, что власть должна быть христианской. „И ныне, - сказано в документе, - когда волею Провидения рушится в России царское самодержавие, а на замену его идут новые государственные формы, Православная Церковь не имеет определения об этих формах со стороны их политической целесообразности, но она неизменно стоит на таком понимании власти, по которому всякая власть должна быть христианским служением“. Меры внешнего принуждения, насилующие религиозную совесть иноверцев, признаны были несовместимыми с достоинством Церкви.

Острый спор возник вокруг вопроса о предполагавшемся в проекте „Определения“ обязательном Православии Главы государства и министра исповеданий. Член Собора профессор Н. Д. Кузнецов сделал резонное замечание: „В России провозглашена полная свобода совести и объявлено, что положение каждого гражданина в государстве… не зависит от принадлежности к тому или иному вероисповеданию и даже к религии вообще… Рассчитывать в этом деле на успех невозможно“. Но предостережение это не было учтено.

В окончательном виде „Определение“ Собора гласит: „1. Православная Российская Церковь, составляя часть Единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично–правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как величайшей исторической силе, созидавшей Российское государство.

2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти…

3. Постановления и указания, издаваемые для себя Православной Церковью, равно как и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы…

4. Государственные законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью…

7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными…

22. Имущество, принадлежащее установлениям Православной Церкви, не подлежит конфискации и отобранию…“

Отдельные статьи „Определения“ носили анахронический характер, не соответствуя конституционным основам нового государства, новым государственно–правовым условиям, и не могли претвориться в жизнь. Однако в этом „Определении“ содержится бесспорное положение о том, что в делах веры, своей внутренней жизни Церковь независима от государственной власти и руководствуется своим догматическим учением и канонами.

Деяния Собора совершались и в революционное время. 25 октября (7 ноября) пало Временное Правительство, в стране была установлена Советская власть. 28 октября в Москве разразились кровавые бои между занимавшими Кремль юнкерами и повстанцами, в руках которых был город. Над Москвой стоял грохот пушек и треск пулеметов. Стреляли во дворах, с чердаков, из окон, на улицах лежали убитые и раненые.

В эти дни многие члены Собора, приняв на себя обязанность медбратьев, ходили по городу, подбирая и перевязывая раненых. Среди них были архиепископ Таврический Димитрий (князь Абашидзе) и епископ Камчатский Нестор (Анисимов). Собор, стремясь остановить кровопролитие, направил делегацию для переговоров с Военно–революционным комитетом и комендатурой Кремля. Делегацию возглавил митрополит Платон. В штабе Военно–революционного комитета митрополит Платон просил прекратить осаду Кремля. На это получил ответ: „Поздно, поздно. Не мы испортили перемирие. Скажите юнкерам, чтобы они сдавались“. Но в Кремль делегация не смогла проникнуть.

„В эти кровавые дни, - писал впоследствии митрополит Евлогий, - в Соборе произошла большая перемена. Мелкие человеческие страсти стихли, враждебные пререкания смолкли, отчужденность изгладилась… Собор, поначалу напоминавший парламент, начал преображаться в подлинный „Церковный Собор“, в органическое церковное целое, объединенное одним волеустремлением - ко благу Церкви. Дух Божий повеял над собранием, всех утешая, всех примиряя“. Собор обратился к враждующим с призывом к примирению, с мольбою о милосердии к побежденным: „Во имя Божие… Собор призывает сражающихся между собою дорогих наших братьев и детей ныне воздержаться от дальнейшей ужасной кровопролитной брани… Собор… умоляет победителей не допускать никаких актов мести, жестокой расправы и во всех случаях щадить жизнь побежденных. Во имя спасения Кремля и спасения дорогих всей России наших в нем святынь, разрушения и поругания которых русский народ никогда и никому не простит, Священный Собор умоляет не подвергать Кремль артиллерийскому обстрелу“.

В воззвании, изданном Собором 17 (30) ноября, содержится призыв к всеобщему покаянию: „Вместо обещанного лжеучителями нового общественного строения - кровавая распря строителей, вместо мира и братства народов - смешение языков и ожесточение, ненависть братьев. Люди, забывшие Бога, как голодные волки, бросаются друг на друга. Происходит всеобщее затемнение совести и разума… Русские пушки, поражая святыни кремлевские, ранили сердца народные, горящие верою Православною. На наших глазах совершается суд Божий над народом, утратившим святыню… К нашему несчастью, доселе не родилось еще власти воистину народной, достойной получить благословение Церкви Православной. И не явится ее на Русской земле, пока со скорбною молитвою и слезным покаянием не обратимся мы к Тому, без Кого всуе трудятся зиждущие град“.

Тон этого послания не мог, конечно, способствовать смягчению сложившихся тогда напряженных отношений между Церковью и новым Советским государством. И все-таки в целом Поместный Собор сумел воздержаться от поверхностных оценок и выступлений узко политического характера, сознавая относительную значимость политических явлений в сравнении с религиозными и нравственными ценностями.

По воспоминаниям митрополита Евлогия, высшей точкой, которую духовно достиг Собор, явилось первое после интронизации появление на Соборе Патриарха: „С каким благоговейным трепетом все его встречали! Все - не исключая „левых“ профессоров… Когда… Патриарх вошел, все опустились на колени… В эти минуты уже не было прежних несогласных между собой и чуждых друг другу членов Собора, а были святые, праведные люди, овеянные Духом Святым, готовые исполнять Его веления… И некоторые из нас в этот день поняли, что в реальности значат слова: „Днесь благодать Святаго Духа нас собра…“

Заседания Собора приостановились на Рождественские каникулы 9 (22) декабря 1917 года, а 20 января 1918 года открылась вторая сессия, деяния которой продолжались по 7 (20) апреля. Они проходили в здании Московской духовной семинарии. Начавшаяся гражданская война затруднила передвижение по стране; и 20 января на Соборное заседание смогли прибыть только 110 членов Собора, что не обеспечивало кворума. Поэтому Собор вынужден был принять особое постановление: проводить заседания при любом количестве присутствующих членов Собора.

Главной темой второй сессии было устройство епархиального управления. Обсуждение ее началось еще до Рождественских каникул с доклада профессора А. И. Покровского. Серьезные споры разгорелись вокруг положения о том, что епископ „управляет епархией при соборном содействии клириков и мирян“. Предлагались поправки. Целью одних было резче подчеркнуть власть архиереев - преемников апостолов. Так, архиепископ Тамбовский Кирилл предлагал включить в „Определение“ слова о единоличном управлении епископа, осуществляемом лишь при помощи епархиальных органов управления и суда, а архиепископ Тверской Серафим (Чичагов) говорил даже о недопустимости привлечения мирян к управлению епархией. Предлагались, однако, и такие поправки, которые преследовали противоположные цели: наделить клириков и мирян более широкими правами в решении епархиальных дел.

На пленарном заседании принята была поправка профессора И. М. Громогласова: заменить формулу „при соборном содействии клириков и мирян“ на слова „в единении с клиром и мирянами“. Но епископское совещание, охраняя канонические основания церковного строя, отвергло эту поправку, восстановив в окончательной редакции формулу, предложенную в докладе: „Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть Предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян“.

Собор установил 35–летний возрастной ценз для кандидатов в архиереи. По „Определению о епархиальном управлении“ епископы должны избираться „из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян, причем для тех и других обязательно облачение в рясофор, если они не принимают пострижения в монашество“.

Согласно „Определению“ органом, при содействии которого архиерей управляет епархией, является епархиальное собрание, избираемое из клириков и мирян на трехлетний срок. Епархиальные собрания в свою очередь образуют свои постоянные исполнительные органы: епархиальный совет и епархиальный суд.

2 (15) апреля 1918 года Собор вынес „Определение о викарных епископах“. Его принципиальная новизна заключалась в том, что в ведение викарных епископов предполагалось выделить части епархии и установить для них местопребывание в городах, по которым они титуловались. Издание этого „Определения“ было продиктовано насущной потребностью в увеличении числа епархий и мыслилось как первый шаг в этом направлении.

Самое обширное из постановлений Собора - это „Определение о православном приходе“, по–другому названное „Приходским уставом“. Во введение к „Уставу“ дан краткий очерк истории прихода в древней Церкви и в России. В основе приходской жизни должен лежать принцип служения: „Под руководством преемственно Богопоставленных пастырей все прихожане, составляя единую духовную семью во Христе, принимают живое участие во всей жизни прихода, кто как может своими силами и дарованием“. В „Уставе“ дано определение прихода: „Приходом… называется общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определенной местности и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного священника–настоятеля“.

Священной обязанностью прихода Собор провозгласил заботу о благоустроении его святыни - храма. В „Уставе“ определен состав номинального прихода причта: священник, диакон и псаломщик. Увеличение и сокращение его до двух лиц предоставлялось на усмотрение епархиального архиерея, который, по „Уставу“, рукополагал и назначал клириков.

„Устав“ предусматривал избрание прихожанами церковных старост, на которых возлагались заботы о приобретении, хранении и употреблении храмового имущества. Для решения дел, связанных с содержанием храма, обеспечением клириков и избранием должностных лиц прихода, предполагалось созывать не реже двух раз в году приходское собрание, постоянным исполнительным органом которого должен был стать приходской совет, состоящий из клириков, церковного старосты или его помощника и нескольких мирян - по избранию приходского собрания. Председательство на приходском собрании и в приходском совете предоставлялось настоятелю храма.

Крайне напряженный характер приняла дискуссия о единоверии - давнем и сложном вопросе, отягощенном застарелыми недоразумениями и взаимными подозрениями. В отделе единоверия и старообрядчества не удалось выработать согласованный проект. Поэтому на пленарном заседании было представлено два диаметрально противоположных доклада. Камнем преткновения явился вопрос о единоверческом епископате. Один докладчик, епископ Челябинский Серафим (Александров), выступил против рукоположения епископов–единоверцев, усматривая в этом противоречие основанному на канонах территориальному принципу административного деления Церкви и угрозу отделения единоверцев от Православной Церкви. Другой докладчик единоверческий протоиерей Симеон Шлеев предложил учредить самостоятельные единоверческие епархии, после резкой полемики Собор пришел к компромиссному решению об учреждении пяти единоверческих викарных кафедр, подчиненных епархиальным архиереям.

Вторая сессия Собора совершала свои деяния, когда страна была охвачена гражданской войной. Среди русских людей сложивших свои головы в этой войне были и священники. 25 января (7 февраля) 1918 года бандитами в Киеве был убит митрополит Владимир. Получив это печальное известие, Собор вынес постановление, в котором говорится:

„1. Установить возношение в храмах за богослужением особых прошений о гонимых ныне за Православную веру и Церковь и скончавших жизнь сбою исповедниках и мучениках…

2. Установить по всей России ежегодное молитвенное поминовение в день 25 января или в следующий за сим воскресный день (вечером)… исповедников и мучеников“.

На закрытом заседании 25 января 1918 года Собор вынес экстренное постановление о том, чтобы „на случай болезни, смерти и других печальных для Патриарха возможностей предложить ему избрать несколько блюстителей Патриаршего Престола, которые в порядке старшинства и будут блюсти власть Патриарха и преемствовать ему“. На втором специальном закрытом заседании Собора Патриарх доложил, что постановление это им выполнено. После кончины Патриарха Тихона оно послужило спасительным средством для сохранения канонического преемства Первосвятительского служения.

5 апреля 1918 года, незадолго до роспуска на Пасхальные каникулы, Собор архипастырей Русской Православной Церкви принял постановление о прославлении в лике святых святителей Иосифа Астраханского и Софрония Иркутского.

* * *

Последняя, третья, сессия Собора продолжалась с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября 1918 года. На ней продолжалась работа над составлением „Определений“ о деятельности высших органов церковного управления. В „Определении о порядке избрания Святейшего Патриарха“ устанавливался порядок, в основном похожий на тот, по которому был избран Патриарх на Соборе. Предусматривалось, однако, более широкое представительство на избирательном Соборе клириков и мирян Московской епархии, для которой Патриарх является епархиальным архиереем. В случае освобождения Патриаршего Престола „Определением о Местоблюстителе Патриаршего Престола“ предусматривалось незамедлительное избрание Местоблюстителя из числа членов Синода соединенным присутствием Священного Синода и Высшего Церковного Совета.

Одно из важнейших постановлений третьей сессии Собора - „Определение о монастырях и монашествующих“, разработанное в соответствующем отделе под председательством архиепископа Тверского Серафима. В нем устанавливается возрастной ценз постригаемого - не меньше 25 лет; для пострига послушника в более юном возрасте требовалось благословение епархиального архиерея. Определение восстанавливало древний обычай избрания настоятелей и наместников братией с тем, чтобы епархиальный архиерей, в случае одобрения избранного, представлял его на утверждение в Святейший Синод. Поместный Собор подчеркнул преимущество общежительства перед особожительством и рекомендовал всем монастырям по возможности вводить у себя общежительный устав. Важнейшей заботой монастырского начальства и братии должно быть строго уставное богослужение „без пропусков и без замены чтением того, что положено петь, и сопровождаемое словом назидания“. Собор высказался о желательности иметь в каждой обители для духовного окормления насельников старца или старицы. Всем монастырским насельникам предписывалось нести трудовое послушание. Духовно–просветительское служение монастырей миру должно выражаться в уставном богослужении, духовничестве, старчестве и проповедничестве.

На третьей сессии Собор вынес два „Определения“, призванных оградить достоинство священного сана. Опираясь на апостольские наставления о высоте священного служения и на каноны, Собор подтвердил недопустимость второбрачия для вдовых и разведённых священнослужителей. Второе постановление подтверждало невозможность восстановления в сане лиц, лишенных его приговорами духовных судов, правильными по существу и по форме. Неукоснительное соблюдение этих „Определений“ православным духовенством, строго хранящим канонические основания церковного строя, в 20 - 30–е годы уберегло его от дискредитации, которой подверглись группировки обновленцев, поправших и православный закон, и святые каноны.

13 (26) августа 1918 года Поместный Собор Русской Православной Церкви восстановил празднование памяти всех святых, в земле Российской просиявших, приуроченное ко второй неделе по Пятидесятнице.

На заключительном заседании 7 (20) сентября 1918 года Собор постановил созвать очередной Поместный Собор весной 1921 года.

Не все отделы Собора творили соборное деяние с одинаковым успехом. Заседая более года, Собор не исчерпал своей программы: некоторые отделы не успели выработать и вынести на пленарные заседания согласованные доклады. Ряд „Определений“ Собора не удалось осуществить из-за общественно–политической обстановки, которая сложилась в стране.

В решении вопросов церковного строительства, устроении всей жизни Русской Церкви в небывалых исторических условиях на основе строгой верности догматическому и нравственному учению Спасителя Собор стоял на почве канонической правды.

Политические структуры Российской Империи рухнули, эфемерным образованием оказалось Временное правительство, а Церковь Христова, руководимая благодатью Святого Духа, сохранила в эту переломную историческую эпоху свой Богозданный строй. На Соборе, ставшем актом ее самоопределения в новых исторических условиях, Церковь сумела очиститься от всего наносного, исправить деформации, которые она претерпела в синодальную эпоху, и тем обнаружила свою неотмирную природу.

Поместный Собор явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив Патриаршество, он провел рубеж между двумя периодами русской церковной истории. „Определения“ Собора послужили Русской Церкви на ее многотрудном пути твердой опорой и безошибочным духовным ориентиром в решении крайне сложных проблем, которые в изобилии ставила перед нею жизнь.

Мейендорф Иоанн Феофилович

6. Позиция Русской Православной Церкви в отношении конфликта между Синодом Албанской Православной Церкви и Константинополем В ответ на энциклику Константинопольского Патриарха Василия III по вопросу об объявлении в Албании Церкви автокефальной заместитель Патриаршего

9. Сношения Православной Церкви в Америке с Русской Православной Церковью Провозглашение автокефалии Православной Церкви в Америке положило начало развитию добрых отношений между нею и Московским Патриархатом. Так, 21 апреля 1970г. в отпевании почившего Святейшего